Чем поэты из литжурналов отличаются от сетевых, объясняет Кирилл Марков
Поэт, которого публикуют литературные журналы, и поэт, который популярен в барах и сети — это две большие разницы. В чем отличия с фигами, в своей колонке объясняет поэт, критик, блогер, создатель проекта MiTalk и руководитель направления «Поэзия» на нашем портале Кирилл Марков. Напоминаем, Кирилл прошёл путь от массовых проклятий в сторону наивной поэзии к организации всяческих образовательных штук для её адептов. По ходу дела умудрился возглавить ныне почивший фестиваль «Апология Поэзии», сыграть в спектакле-перформансе и задолбать всех стихом про то, как же хочется тяночку. Ему и слово.
Три показательных дня из моей биографии: мастер-класс, фестиваль и Журнальный зал
В сентября я побывал на мастер-классе у критика, педагога и исследователя Евгении Вежлян в рамках фестиваля «Хомяков.home». Евгения предложила нам написать несколько кусков рецензии на книгу верлибров Владимира Козлова. И мало того, что раз за разом у меня выходила полновесная микрорецензия вместо, например, предисловия. Так я ещё и лоханулся, заявив, что стихотворение про сбор спермы — это трансгрессия хорошего вкуса: привнесение анально-генитальной тематики в высокую ткань стихов. Как оказалось, литераторы привычны к таким вот вывертам. Нисколечки не фукают, не закатывают глаза и не кринжуют. С кем не бывает, подумал я.
Кирилл разбирает стихи о сперме на мастерклассе Евлении Вежлян, фотограф Артем Лоскот
Несколько дней назад я на пару с поэтессой Марией Поповой был героем вебинара в рамках фестиваля «Поэзия со знаком плюс». На вебинаре критики разбирали наши стихотворения, а кроме всего прочего предложили cross-punch. То есть, чтобы участники высказались друг о друге. Мария вполне себе верно приметила ожесточенность и даже некий привкус мизантропии у меня в стихах, а вот я не смог из себя выдавить практически ничего. Сказал, что хороший подбор слов, работа с тканью стиха и наполёл что-то про POV. В общем, как критик опять сел в лужу. «С кем не бывает», — подумал я.
Сегодня полвечера торчу в Журнальном зале, смотрю-читаю где каких авторов обычно печатают — с корыстным умыслом тоже войти в их число. Поначалу хотел было ставить оценки, мол, насколько средняя публикация в конкретном журнале близка моим поэтическим воззрениям. Бросил это дело, потому что все журналы как один получили одинаковую 7/10 — разве что самую чуточку выделил для себя «Зинзивер» и «Новый Берег». То есть всё нравится, каждую вторую подборку можно назидательно демонстрировать коллегам по барной поэзии и вообще дело стихотворное живёт и здравствует, но… Ничего из этого не цепляет так, как должно было бы.
Показываю фигу:
— тем, кто думает, что сейчас опять будет «С кем не бывает, подумал я»;
— тем, кто думает, что сейчас будет телега про то, что литжурналы мертвы, а барная и сетевая поэзия форева;
— в принципе половине литературного сообщества.
Проблема тут в загрублении.
Литжурналы и барные поэты: тонкая кисть из верблюжей шерсти против олимпиады по производству резных силлаботонических оглобель
Поэтика литературных журналов — это китайские резные шары. Вложенные друг в друга костяные ажурные шары, украшенные миниатюрным узором. Неразборные! Такие изготавливали в Поднебесной с 17 века — вырезали из одного цельного куска кости, на единичное изделие уходили годы работы. Примерно тем же самым занимаются и серьёзные поэты. Выпиливают из текста что-то небольшое и узорчатое. Их стихи — это борхесовские животные, нарисованные тончайшей кистью из верблюжьей шерсти.
А сетевая и барная поэтика — это оглобля. Поэтам из ВК и со сцен андреграундных кафешек не до тонкого искусства. Даже в случае формального совпадения намерений по факту получается картина «я и мой брат-дебил»: попытки среднего сетевого поэта выписать потоньше на полотне текста кончаются линиями толщиной в руку и невнятной колористикой. В остальных слуаях к слову «поэт» сразу лезет такая вереница означающих, что изначальный смысл теряется. В итоге получается всё что угодно: агитация, рефлексия, арт-терапия, специальная олимпиада по производству резных силлаботонических оглобель — всё, кроме, собственно, поэзии.
Полуизоляция двух материков поэзии: добро пожаловать на борт
Заставить эти два мира хотя бы пожать друг другу руки — задача архисложная. С одной стороны тянется интеллигентная ладонь с длинными пальцами и пятнами краски на них. С другой — залетает мощная такая лапища, расписанная ушибами да мозолями. И вот стоят эти двое друг напротив друга и обоюдно не понимают, можно ли вообще жать руки, или лучше будет подобру-поздорову разойтись.
К этой картине легко приплести какие угодно концепции: классовую борьбу, бихевиористику, да хоть критику общества потребления — немного самоиронии никому не помешает, ага. Только вот факт остаётся фактом: загрубленная поэтика не увидит и уж тем более не воспроизведет разницу между тонким, искусным и клишированным, расхожим. Более того, ещё и обвинит первую категорию в пресности. А умелая сторона не возьмётся ломать свои прецизионные инструменты, чтобы помочь малопонимающему субъекту исправить узор на оглобле.
Два этих материка, естественно, не живут в полной изоляции, и литпроцесс последних лет убедительно это доказывает. Однако пока что сообщение между этими массивами суши — захудалый небольшой паром. В его трюме лежат несколько тюков со смешными картинками, скудный груз текстов, по каким-то причинам версифицируемый обоими сторонами, да сидит парочка маргиналов. Да, и ещё один такой же за штурвалом.
Добро пожаловать на борт.
